Анатолий Томилин - Хочу всё знать [1970]

Между тропой и рекой курчавый лесок. Лес на каменной стене! В него-то и торопимся мы, судорожно сжимая коленями лопатки коней и успокоительно похлопывая их по горячим потемневшим шеям.

Кажется, пронесло! Лес накрыл нас пятнистой тенью и вымостил тропу паркетом из жёлтых и лиловых блинов. Но вихрь ударил в лицо, и сразу закружила метель! Белые хлопья залепили глаза, обрушились белым ливнем на головы, плечи, колени. Кони мгновенно покрылись снегом. Но каким снегом — душистым и нежным!

Вихри ветра кружили жасминовые лепестки. Лепестки то текли и струились, то обрушивались водопадами, то закручивались смерчиками и воронками. Словно кто-то швырял и швырял их охапками или вытряхивал из мешков и корзин. Метался ветер, куролесила метель, неистово ревела река.

Весь склон был в кустах отцветающего жасмина. Всё было усыпано пахучими лепестками. Купы кустов, как зелёные тучи, сыпали «снегом». Ветер-сквозняк подхватывал «снег» и закручивал его то в тугой жгут, то расшвыривал, как перо из перины.

Всё пропахло жасмином. Сгребаем лепестки с коней пригоршнями и рассыпчатыми снежинками швыряемся друг в друга. Вокруг лошадиных тяжёлых копыт взлетают «снеговые» фонтаны.

У камней намело сугробы из лепестков. Стволы и сучья побелели, словно от инея. Хоть на лыжах катайся или лепи снеговика!

Бушует весёлая жасминовая метель.

В глазах мельтешит и засвистывает в ушах. Завивает, кружит, заносит.

И удивительно, и смешно.

ИЗ ЗАПИСОК ЛЮБОЗНАТЕЛЬНОГО АРХИВАРИУСА

В Южной Америке — в Эквадоре — растёт дерево, называемое бальса. Оно в два раза легче пробки. Удельный вес бальсы — 0,12. Родственница африканского баобаба, бальса (по-испански — плита) обладает белой, бархатистой древесиной, хорошо режется и колется.

В лавках, торгующих сувенирами, можно увидеть груды тоненьких беленьких дощечек. На обратной стороне нарисованы акварелью рисунки. Положите на одну чашку весов бальсовую дощечку, а на другую — обычную открытку. Открытка перетянет, хотя «деревянная» картинка в 7 — 8 раз толще картонной.

В лесах Эквадора растут пальмы Фителефас макрокарпа. Их плоды — орехи величиной с человеческую голову. Ядра перезревших орехов белы и тверды, как слоновая кость.

Оказалось, что они и не менее долговечны, чем слоновые бивни. Они не боятся сырости, не разрушаются ни от жары, ни от морозов. Им нипочём самый крутой кипяток, не ломаются они и под тяжестью утюжного пресса.

Из орехов в Эквадоре стали выделывать различные безделушки и украшения: шахматы, миниатюрные вазочки, бусы, пуговицы. По внешнему виду их трудно отличить от  настоящей слоновой  кости.

В Таджикистане в Янгобском ущелье есть поразительная гора-печь. День и ночь из расщелин горы вырываются струи раскалённых газов и дыма. Гора так горяча, что стоит поднести к ней близко сухое полено, и оно сразу загорается.

В чём же секрет странной горы? А в том, что в глубине её залегают пласты каменного угля. Когда-то давным-давно уголь по неизвестной причине загорелся и горит до сих пор, вот уже более ста лет.

У южной оконечности Америки, вокруг Фолклендских островов, со дна океана поднимается замечательный подводный лес. Никакие ветры не могут оторвать его и унести прочь. Тонкие гибкие стебли, усеянные зелёными листьями, тянутся вверх на 150 — 250 метров. У самой поверхности океана короткие черешки листьев раздуваются пузырями и поддерживают подводный лес, как поплавки.

Подводный лес у Фолклендских островов — самый большой на земном шаре. Те, кто бывал под водой, в этом лесу, видели чарующую взор картину. Лучи солнца, пронизывая толщу воды, окрашивают водоросли в зелёный, жёлтый, пурпурно-красный цвет.

Подводному путешественнику вдруг начинает казаться, что лес из водорослей цветёт.

Б. Ляпунов

ЛЮДИ ОКЕАНА И КОСМОСА

Человек обживает прибрежную полосу морей. Акваланг и маленькие подводные лодки открыли ему доступ в неизведанные глубины. И уже появляются первые дома под водой — предвестники будущих поселений на океанском дне — жильё для учёных, морских геологов и горняков. Чтобы взять у океана его богатства, добывать нефть и руду, скрытые под толщей вод, надо обосноваться в нём. Поэтому уже сейчас проектируются целые города, которые станут базами в морской стихии. Выход на просторы голубого континента столь же неизбежен, как выход в космос.

Теперь нетрудно нарисовать картины «подводного будущего» нашей планеты.

Герметические здания, за прочными стенками которых люди смогут жить в привычной, земной обстановке. Шахты и рудники, нефте- и газопромыслы, и даже химические комбинаты, возникшие всюду, где обнаружены залежи сырья. Плантации водорослей, заповедники рыбной молоди, крабов и других животных. Наконец, посты океанографической службы, ведущей наблюдения за всем океаном, от поверхности до дна. Вездеходы, глубинный флот, трубопроводный транспорт — и океанавты, ставшие подлинными жителями моря. Картины эти вполне реальны. Конец двадцатого, не говоря о веке двадцать первом, ознаменуется началом эпохи океана.

Быть может, океанавтам удастся найти общий язык и с морскими жителями — ведь пытаемся же мы ныне разгадать дельфиньи разговоры. Море кормит тех, кто когда-то вышел из моря, чьей колыбелью оно было когда-то и кто вновь в него возвратится, и вполне вероятно, что оно даст приют многим людям далёкого завтра.

В распоряжении «гомо субакватикуса» — богатства, которые превосходят колоссальные запасы суши планеты. Морскую воду не зря называют «жидкой рудой»: в ней можно найти, вероятно, все или почти все элементы менделеевской таблицы. Во всяком случае, сейчас их обнаружено уже больше половины.

Делались даже попытки извлечь из воды золото. Его в океане приходится по шесть тонн на каждого жителя Земли. Говорить о промышленной добыче золота, конечно, преждевременно, однако, ничего невозможного в том, чтобы извлекать золото из 1370 миллионов кубических километров жидкой руды, нет. Двадцать миллиардов тонн драгоценного металла ждут своих старателей.

Уже из океана добывается уран и другие элементы. Если бы удалось извлечь все растворённые в нём минеральные вещества и рассыпать их равномерно по всей суше, получился бы слой толщиной в двести метров.

И всё же не только в этом заключены богатства океана.

Ещё одна цифра: он может дать человечеству в сто раз больше пресной воды, чем суша и её недра. А пресная вода становится для нас проблемой. Чтобы получить одну тонну стали, нужно истратить 200 тонн пресной воды!

Рядом с нами богатейшая кладовая не только сырья, но и пищи. Правда, запасы её не безграничны. По меткому выражению одного французского биолога, мы можем пользоваться в океане только процентами, не затрагивая основного капитала, иначе мы рискуем лишиться запасов ценной рыбы и морских животных. Сейчас рыболовство всё ещё напоминает первобытную охоту, а нам нужно перейти к рыбоводству, к разумному рыбному хозяйству, где богатства не истощались бы, а приумножались.

На океанских побережьях возникнут плантации водорослей. Это и лекарство, и пища, и сырьё.

Наконец, океан — хранилище огромных запасов тяжёлой воды — сырья для термоядерной энергетики, которая появится в сравнительно недалёком будущем.

И можно поэтому сказать, что так же, как мы постепенно будем становиться жителями космоса, строить внеземные станции и города, так же мы будем становиться и жителями океана, строить в нём подводные поселения.

«Наши тела изменялись понемногу и применялись к жизни в пустоте… Мы ничего не едим в том смысле, как вы это понимаете, мы питаемся и развиваемся, подобно растениям, действием солнечных лучей… Мы дышим и едим вот как: видите зелёные придатки нашего тела, имеющие вид красивых изумрудных крыльев? В них содержатся зёрнышки хлорофилла. Крылья благодаря своей стекловидной оболочке ничего не выпускают наружу, но зато свободно, почти без потери, пропускают свет солнечных лучей. Лучи эти разлагают углекислоту, растворённую в соках, что струится в наших крыльях… и совершают тысячи других химических работ.

„Негодные“ выделения… идут непрерывными потоками в растительные части нашего тела и превращаются в годные работой Солнца. Совершается вечный круговорот, и мы не нуждаемся ни в пище, ни в питье, ни в кислороде… У нас есть регулятор, который показывает, что пора обернуть к Солнцу наши крылья, чтобы не заснуть. Если мы не захотим послушать этого указания, то засыпаем. Когда наступает опасность истощения, регулятор будит нас… У нас есть особые регуляторы жизни, которые мешают нашему телу стариться, слабеть и вообще изменяться во вред себе…»